Ограничение на сделки с недвижимостью за наличные, которое власти начали внедрять в 2025 году, уже повлияло на структуру московского рынка. Повседневная практика участников изменилась: теперь даже обычная продажа квартиры требует дополнительных действий, затрат и проверки. Прежние схемы с наличными — от «заниженной цены в договоре» до передачи сумм «в конверте» — начали исчезать, но это не сделало сделки автоматически безопаснее.
Нововведения усилили нагрузку на участников. Комиссии банков за крупные переводы, необходимость нотариального заверения и дополнительные формальности увеличили среднюю стоимость оформления сделки. По оценкам специалистов, при стоимости квартиры от 5 до 10 миллионов рублей дополнительные издержки могут достигать нескольких десятков тысяч. Для покупателей это означает рост финального чека, а для продавцов — меньшую гибкость в переговорах. Некоторые участники, особенно в чувствительном ценовом сегменте, предпочли временно выйти с рынка, чтобы не попадать под новые риски и не терять в деньгах.
Особенно заметно это в сегменте, где ранее широко применялась заниженная стоимость в договоре и передача остатка «вживую». Теперь такие механизмы фактически заблокированы. В результате снижение активности в этом секторе может составить от 5 до 10%. Поскольку запрет не дал альтернативных решений для участников серого сегмента, часть сделок попросту перестала заключаться. Это не только влияет на объёмы продаж, но и искажает статистику: официальные цифры могут выглядеть стабильными, тогда как в реальности рынок теряет обороты.
При этом вводимый запрет не устранил главную угрозу — мошенничество. Практика показывает: даже при безналичном расчёте остаются способы обмана. Фиктивные переводы, расписки, попытки снять деньги сразу после их поступления — всё это сохраняется. Без комплексной проверки объекта, истории прав и статуса продавца никакая форма расчёта не гарантирует чистоту сделки. Запрет наличных лишь ограничил способ передачи денег, но не обеспечил проверку участников и не исключил лазейки.
Важно отметить, что рынок в целом уже давно двигался в сторону безналичных расчетов: по оценкам, 85–90% сделок и до запрета проходили по официальным каналам. Поэтому для добросовестных участников запрет не стал шоком. Он скорее поставил точку в переходе к прозрачным механизмам. Однако полноценной защитой это не стало. Без контроля над всей цепочкой — от собственника до регистратора в Росреестре — злоумышленники будут искать новые способы обойти систему.
С точки зрения профессионального участника рынка, введённый запрет — это шаг в сторону формальной прозрачности, но не полноценная реформа. Он ограничил старые рисковые практики, но не предложил полноценной альтернативы, особенно в вопросах безопасности. Пока контроль распространяется только на форму расчёта, а не на реальную проверку всех сторон, говорить о снижении рисков преждевременно. Итоговая цена сделки выросла, прозрачности стало больше, но рынок не стал безопаснее.
