Мы используем куки-файлы. Соглашение об использовании
Город

Никита Токарев: «Москва никогда не будет Парижем»

Беседовала Юлия Судакова21 октября 2020 17 003
2020-10-27T14:24:36.633000+00:00
Никита Токарев: «Москва никогда не будет Парижем»
Почему надо отказаться от сноса чего бы то ни было, как не перепутать реконструкцию и строительство и зачем москвичам нужна прививка от боязни нового, рассказывает Никита Токарев, архитектор, профессор Московского отделения Международной академии архитектуры и директор архитектурной школы МАРШ.

«Закон к архитектуре равнодушен»

— Некоторое время назад был объявлен конкурс на проект храма. Варианты, на взгляд обывателя, оказались ужасными. Почему архитекторам (наверное, не всем) это кажется прекрасным, а обывателям — ужасным? Что это, зашоренность или здравый смысл?

— Проблема действительно существует, хотя пример с церковью не самый наглядный. Это попытка «скрестить ежа с ужом» вместо того, чтобы предлагать архитектуру XXI века или точно следовать архитектурным православным канонам. Думаю, такие попытки всегда обречены на провал, хотя архитекторы искренне пытались сделать современный проект.

Один из проектов храма Спаса Нерукотворного в микрорайоне Парковый г. о. Котельники Московской области, представленных на конкурс/Изображение: kotelniki.mosreg.ru

Получить непротиворечивое решение здесь можно, только если полностью соблюдать рамки канонического подхода или проектировать храмы так, как это делает католическая церковь — не привязываясь к историческим прототипам.

Церковь Сен-Жозеф (Св. Иосифа) в Гавре/Фото: frenchtrip.ru

За последние 100 лет появилось немало замечательных культовых зданий (например, знаменитая капелла в Роншане и монастырь де ла Туретт, спроектированные Ле Корбюзье, или храм Сен-Жозеф в Гавре, придуманный Огюстом Перре).

Примеров масса, но в Москве их нет. У нас современная архитектура не сочетается с православием, потому что пока наша церковь требует традиционной формы: пятиглавие, золотые купола. Любая попытка сочетать канон с современной архитектурой обречена на провал, что этот конкурс и доказал.

— Вопрос в лоб: как отличить хорошую архитектуру от плохой?

— Как с любым искусством, вряд ли есть универсальный рецепт. Если под «хорошей архитектурой» понимать одобряемую публикой, то, на мой взгляд, общественный консенсус в архитектуре стоит на трех китах. Первый — проработанное градостроительное законодательство (в частности, правила землепользования и застройки, которые определяют, что и как допустимо строить, а что — нельзя). Этот кит страхует от явных градостроительных ошибок — скажем, от преувеличения масштаба.

Капелла Notre Dame du Haut, Роншан (Ronchamp)/Фото: corbusier.totalarch.com

Второй кит — развитое общественное мнение и гражданское общество, профессиональная критика, образование, механизмы дискуссии и обсуждения — как раз тут и формируется вкус публики. Архитектурная критика, кстати, в России почти отсутствует.

Третье — профессионализм и этические понятия самих архитекторов.

— Как обстоят дела с этими китами в России?

— В России практически отсутствуют два из трех этих факторов.

У нас крайне слабое градостроительное законодательство (что развязывает руки девелоперам) и почти отсутствует гражданское обсуждение, которое подменяется руганью в соцсетях (часто публичные слушания носят лишь формальный характер и далеко не всегда исходят от профессионалов, хотя именно профессиональная критика и нужна).

— В итоге во всем виноваты архитекторы?

— Да, на наши головы обвинения падают чаще всего, потому что на одной опоре вся эта конструкция устоять не способна. В качестве примера приведу обсуждение реконструкции Бадаевского завода, предложенное швейцарскими архитекторами Жаком Херцогом и Пьером де Мероном. Если отбросить все второстепенное, то мы обнаружим, что решение градостроительно-земельной комиссии позволяет возвести там сотни тысяч квадратных метров.

Проект застройки Бадаевского пивоваренного завода/Изображение: Herzog & de Meuron

Раз закон позволяет, девелопер обязательно этим правом воспользуется. Дальнейшие дебаты уже не так важны — будут у новостройки «ножки» или не будут, при таком огромном объеме уже роли не играет.

Каким бы гением ни был архитектор, проект все равно станет гигантской массой, которая радикально изменит пейзаж вокруг: что ни нарисуй, любой проект на заказанную площадь будет слишком громоздким. Но разве это вина архитектора?

— Выходит, закон не на стороне качественной архитектуры?

— Закон, к сожалению, к архитектуре равнодушен. Вот вам обратный пример: центр Artplay, в котором находится наша архитектурная школа МАРШ. Это тоже бывшая промзона, через реку от которой — территория Андроникова монастыря, памятника, в охранную зону которого попадает Artplay. Это значит, что ни одному инвестору не интересно сносить наши здания: больше-то чем есть, все равно не построить!

Фото: архитектурная школа МАРШ/vk.com

«Всякое существующее здание реально вылечить»

— Насколько это застарелая проблема?

— Отвергать все прежние устои в России стало традицией, архитектура не исключение. В 1920-е, 1930-е, 1960-е архитектура и градостроительство радикально менялись. В итоге у нас выработался рефлекс против любого нового строительства.

Если бы мы рассматривали вопрос с этого ракурса, я бы предложил вообще отказаться от сноса чего бы то ни было — неважно, является ли здание памятником или нет. Полагаю, любое построенное до нас здание имеет право стоять и дальше.

— Подождите, но ведь большинство зданий рано или поздно все равно ветшает до такой степени, что его нужно заменить, особенно если это действительно не памятник. А когда это жилые здания, они представляют опасность не только для жителей, но и для прохожих.

— Можно проводить реконструкцию без сноса — примеров, когда здание уже не спасти, очень мало. Всякое существующее здание реально вылечить. Таким образом, удастся сохранить то немногое, что уцелело от истории, и сделать горожанам своеобразную прививку от страха нового. Пусть этот мораторий на снос действовал бы хотя лет 20 — думаю, этого срока хватит, чтобы люди отвыкли бояться нового.

И да, я говорю обо всех зданиях, включая самострои 1990-х, — всем по охранной грамоте! Давайте представим, что здания — это люди: не все симпатичные, не всех мы любим, но их же не убивают за это?

— Гуманный подход.

— Да, он еще и очень экологичный. На реконструкцию тратится на порядок меньше материалов и образуется значительно меньше строительного мусора. В парадигме устойчивого развития повторное использование многократно более привлекательно, чем новые траты. Каждый проект надо изучать отдельно: оставить только стены или получится сохранить и перекрытия; надстроить один или два этажа; выкопать ли подвал?

Главное — не путать реконструкцию со стройкой, когда поверх старого здания появится еще 15 новых этажей: это уже будет лукавство от девелопера под маской заботы об истории.

«Архитектор — лишь исполнитель»

— Кстати, о девелоперах. Некоторые так проектируют фасады жилых новостроек, что оторопь берет: нагромождение цветов и форм. Откуда всё это? В какой степени это заслуга архитектора — автора проекта?

— Как любой заказчик, девелопер имеет решающее слово в своем проекте — он же хозяин, а архитектор — лишь исполнитель. Да, есть согласование у городских властей, но в массовом жилье, как правило, всё ограничивается объемом строительства и назначением зданий.

Важнейший вопрос: что люди готовы покупать? В России есть один вид заказчика — коммерческая компания, которая строит и продает квартиры, поэтому у нас только один вид массового жилья.

Если посмотреть на типологию заказчиков, то выяснится, что далеко не все заинтересованы исключительно в продажах: многие (правда, не в России) ориентированы на аренду квартир — и это абсолютно другой подход к архитектуре, ведь у арендаторов гораздо более широкий выбор!

А еще в Европе популярны жилищные кооперативы — тоже форма предоставления жилья. Заказчиками являются будущие жильцы: они берут кредит и на эти деньги строят жилье для себя — не в 25 этажей, а в пять. И тут коммерческой задачи вообще нет.

— В России, получается, какая-то монополия…

— Да, пожалуй. У нас в основном или индивидуальное строительство жилых частных домов, когда в роли заказчика выступает сам хозяин будущего дома, или, что гораздо более частое явление, многоэтажные новостройки, возводимые девелоперами. И архитектуру этих новостроек выбирают девелоперы, причем нередко они даже не нанимают архитекторов!

— А как они тогда строят?

— Как правило, портфолио и качество работы архитектора, которого собираются пригласить на проект, играют важную роль в дорогом сегменте недвижимости. Иногда имя заслуженного профессионала даже прибавляет к стоимости квартир. А в сегменте «эконом», бывает, обходятся вообще без архитекторов: самое главное — дешево и быстро.

У большинства застройщиков есть свой проектный отдел, которому нередко и доверяют разработку архитектурного проекта. Есть такая практика, как Design&Build, когда компания сама и создает проект, и строит его.

ЖК «Триумф-Палас»

Яркий пример: «Триумф-Палас» не имеет автора-архитектора, это гигантское здание — результат работы анонимного проектного отдела. Мне не нравится этот проект, поскольку это довольно плохая имитация сталинской архитектуры.

— Плохая имитация чего-то красивого — популярная проблема, не так ли? Тот же пластиковый «Остров мечты», например?

— Это стандартная коммерческая архитектура для парков развлечений, которая более-менее похожа во всех странах. Так или иначе, я против имитации, считаю ее чудовищной безвкусицей, которая тем не менее отражает и воззрения покупателей: люди ведь голосуют рублем — мы не можем им запретить покупать то, что им нравится.

— Большинство покупателей ставят архитектуру новостройки и ее внешний вид в конец списка — на первом месте локация, цена за квадратный метр, метраж, планировка… И если все эти факторы покупателя устроят, то вряд ли его оттолкнет от покупки некрасивый фасад.

— Так и есть. И именно потому, что у нас существует единственный вид заказчика, он и правит бал. Сдал проект — потерял к нему интерес. Это мышление на очень короткой дистанции, горизонт планирования — лишь ближайшие несколько лет.

Но тут все равно не получится обвинить архитектора, который (вот негодяй!) не настоял на своем: поле для его маневра в таких проектах минимально. Можно отказаться, и тогда за проект возьмется другой архитектор, более сговорчивый.

— А конкуренция велика?

— Весьма. А вот между девелоперами — не всегда. Причем год от года она становится все меньше — скоро, думаю, у нас останутся ПИК, «Донстрой», ЛСР.

«Москва ближе к Каиру, Стамбулу и Гонконгу, чем к Берлину и Парижу»

— Москва больше похожа на Европу или Азию, если сравнивать с архитектурной точки зрения?

— Мы сами считаем себя самым восточным городом Европы, но путь развития, структура города и населения — всё это ближе к Азии. Мы ближе к Каиру, Стамбулу и Гонконгу, чем к Берлину и Парижу — как бы нам ни хотелось, Парижем Москва не станет никогда.

— Но ведь Москва — очень большой город, районы которого кардинально друг от друга отличаются.

— Совершенно верно. Марьино и Тверская визуально друг на друга совершенно не похожи. При этом разнообразие Москвы все же должно быть контролируемым: то, что хорошо на Тверской, вряд ли будет хорошо в Марьино (и наоборот).

Тверская улица/Фото: stroi.mos.ru

Разработка правил землепользования и застройки помогла бы решить эту задачу, сделав каждую локацию уместной с визуальной точки зрения. Тогда центр Москвы был бы в одном стиле, окрестности ТТК — скорее всего в другом (но актуальном для себя), а спальные районы — в третьем. Сейчас же всё решается на глазок.

— А когда-нибудь было иначе?

— О том и речь. На углу проспекта Сахарова и Садового кольца голландские архитекторы MVRDV спроектировали ячеистое ступенчатое здание кирпичного цвета. По поводу этого здания было множество споров: само оно со множеством уступов, прямо напротив — сквер и памятник жертвам ГУЛАГа, с другой стороны — огромное изогнутое здание ВЭБа на Сахарова, через проспект стоит красное конструктивистское здание Министерства сельского хозяйства, построенное по проекту Щусева. Все вместе кажется довольно странным ансамблем.

Проект многофункционального комплекса с апартаментами на пересечении Садового кольца и просп. Академика Сахарова/Изображение: MVRDV

А теперь вопрос: на какой контекст должен ориентироваться архитектор, которому бы поручили проектировать здесь новый проект? Щусев в свое время поступил смело: он не оглядывался на то, что было по разным сторонам Садового кольца (с одной стороны шли сады, затем — трехэтажные домики, вслед за которыми — доходные дома, еще позже там же появились панельные здания 1970-х) и поставил этот свой дом, который мы сейчас считаем шедевром и признали памятником.

Подобных задач в Москве очень много — ответы на них нужны творческие. В этом же ряду находится и театр Et Cetera, который, с моей точки зрения, просто очень некрасиво нарисован. Но даже он имеет точно такое же право на жизнь, как и здание «Лукойла» на Сретенском бульваре.

— Насколько я понимаю, субъективность восприятия вполне имеет право на существование. Архитектура — это ведь в какой-то степени искусство?

— Да, именно так. Поэтому мы так редко сходимся во мнениях, но наши вкусы — лишь один из трех китов. В Москве, которая всегда развивалась от дома к дому, мирно сосуществует чрезвычайно контрастная архитектура (кстати, в отличие от Петербурга).

«Дискуссия без профессиональной критики — разновидность круговой поруки»

— В начале разговора, когда речь шла о трех китах хорошей архитектуры, вы говорили, что сейчас нет профессиональной архитектурной критики. Мы вернулись к этому вопросу. Ее правда нет?

— Правда нет, хотя еще 10–15 лет назад она была. И это отсутствие мне кажется довольно серьезной проблемой — имею в виду критику, которая есть не внутри цеха, а которая идет извне.

В газетах и журналах мы читаем прекрасные отзывы и рецензии на театральные постановки, книги, художественные выставки — этим занимаются профессиональные критики, а не актеры или художники.

А вот про архитектуру почти не найти профессиональных отзывов, и это печально: она у нас воспринимается как девелопмент, как недвижимость. Задача редких заказных статей — чтобы покупатели покупали, вот и вся цель.

— Зачем вообще нужна критика?

— Без профессиональной критики дискуссия замыкается внутри цеха и рискует выродиться в разновидность круговой поруки. Споры и интриги, безусловно, есть, но вот стороннего взгляда нет — и это объясняет сложившееся положение. Куда делась архитектурная критика, воспитывающая вкус у горожан и ответственность перед городом у профессионального сообщества — вопрос к СМИ: почему у ведущих изданий нет архитектурного раздела, где публиковалось бы независимое мнение? Меня это огорчает. У архитекторов в России нет повестки, и это главная профессиональная боль.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram

#строительство#застройщики#аренда квартир#архитектура#интервью#девелопмент
строительствозастройщикиаренда квартирархитектураинтервьюдевелопмент
Сейчас обсуждают
Аноним
19 марта 2024
редакцияeditorial@cian.ru