Мы используем куки-файлы. Соглашение об использовании
ЗагороднаяДизайн и РемонтГород

Сергей Колчин: «Альтернатива реновации — только бесконечный рост Москвы вширь»

Беседовала Татьяна Демидова21 июня 2021 12 694
2021-06-22T12:46:16.853000+00:00
Сергей Колчин: «Альтернатива реновации — только бесконечный рост Москвы вширь»
Реально ли совместить современную архитектуру и массовое строительство, что лучше: реновация или рост Москвы за пределы МКАД, в какую сумму обойдется строительство дома по индивидуальному проекту и почему россияне не любят яркие цвета, рассказывает Сергей Колчин, сооснователь и владелец архитектурного бюро Le Atelier.

«Чтобы войти в историю, надо делать то, что всех будоражит»

— Ллойд Райт считал, что если у дома не течет крыша, он недостаточно креативен. А вы какое бы определение дали креативному дому?

— Надо понимать, что Райт имел специфический характер и достаточно часто делал провокационные заявления. Наверное, это является одним из непременных условий, чтобы войти в историю: надо делать то, что всех будоражит.

Ничего удивительного, что спустя почти сто лет мы эту фразу помним. Она нас раздражает, удивляет и даже в некотором смысле расстраивает и вызывает опасение: а не окажется ли, что ко мне придет креативный архитектор и сделает что-то, что будет плохо работать?

Когда Райт это говорил, с кровельными материалами дела обстояли не совсем так, как сейчас. Рулонные и мембранные материалы еще не изобрели. На тот момент скатная кровля в русских деревнях делалась из бересты и деревяшки, и служить гидроизоляцией длительное время не могла. В случае с Райтом любой отход от скатной крыши был достаточно революционным. Если бы он работал в наши дни, он бы говорил о креативности как о том, что несколько опережает технологии.

В случае с домом и архитектурой вообще мы креативны тогда, когда доходим до некоторого технологического предела работы материала.

На мой взгляд, креативность — это способность находить нетривиальные ходы. Например, все работы современного британского архитектора Томаса Хизервика креативны. В нью-йоркском парке Little Island он придумал смотровую площадку, которая решена очень оригинально. Креативно всё, что делает французский дизайнер Матье Леаннер.

— Как вы работает с заказчиками: изучаете пожелания и предлагаете свои варианты или клиенты приходят со своими идеями?

— Желания клиентов основаны на собственном опыте. Нельзя захотеть того, чего вы не знаете. Здесь вопрос скорее в том, как ответить на его еще не выраженную потребность. Каждый человек, который решает пойти в архитекторы, довольно рано, лет с 15–16, начинает ежедневно смотреть разные картинки, сайты. Так формируется насмотренность.

К нам приходит клиент, который только вчера захотел построить дом и начал смотреть сайты. И вот он говорит: «Я хочу вот так!»

Поэтому прямо следовать желаниям клиента — это значит его обманывать, делать свою работу некачественно. Понять, чего он хочет, можно только предлагая ему разные варианты, перебором идей.

В процессе работы происходит корректировка, уточнение — до тех пор, пока не попадем в тот вариант, который клиенту кажется подходящим, на что он готов потратить деньги.

«Пока проект не понравится нам, он не может быть реализован»

— У брокеров есть такое правило: клиенту по его запросу показывают только определенное количество вариантов (обычно не более 10). Сколько эскизов дома вы предлагаете клиенту?

Мы не создаем проект сразу, а пытаемся сузить круг поиска. Сначала определяемся с планировкой, потом — с общим объемом, затем в заданных рамках предлагаем материалы для фасада и т. д. В совокупности вариантов, которые мы предлагаем заказчику, бывает достаточно много. Не могу сказать, что мы как-то ограничиваем клиента. У нас был случай, когда мы предлагали 90 разных вариантов.

Работа с клиентом — это совместное создание некоего артефакта. Когда мы делаем архитектуру, всегда имеем дело с объектом, который будет стоять не одно десятилетие. И в этот момент включаются не только наши взаимоотношения с клиентом, но еще и этика, которая должна учитывать отношение множества людей, которые будут смотреть на это потом.

Фото: Le Atelier

Поэтому работа должна понравиться не только клиенту, но и нам. Пока проект не понравится нам, он не может быть реализован. Когда ты полюбил то, что сделал изначально, уже по-другому к работе относишься.

«Архитектура — это не только сервис, но и культурный артефакт»

— В своем выступлении на Циан.Конференции вы приводили пример проекта «Дом VI» американского архитектора Питера Айзенмана, где через спальню супругов проходит световая щель. Через некоторое время супруги развелись. Должен ли архитектор дружить с психологией и понимать, как влияет на человека цвет, высота потолка, освещение?

— Не во всех случаях. В истории с Айзенманом задача, которую он ставил перед собой в этом проекте, не совпадала с комфортом людей, которые жили в этом доме.

— Но люди платят в том числе и за комфорт.

— Есть разные заказчики. Если человек хочет построить дом, в котором ему будет комфортно, он должен нанять архитектора, который ему такой дом построит. Если заказчик нанимает Питера Айзенмана, странно ожидать, что архитектор сделает дом, в котором комфортно. Можно взять книгу, чтобы разогнать скуку, а можно взять, к примеру, Ницше. Не следует понимать архитектуру как нечто услужливое. Это не только сервис, но еще и культурный артефакт. Он необязательно будет удобным, более того, он может быть неудобным.

У одного из клиентов наших коллег есть дом, в котором цельная 11-метровая доска покрыта… мылом — по технологии бельгийских монастырей, и ее нельзя мыть. Согласитесь, что с практической точки зрения это неудобно. Но клиент в восторге, ему это нравится. Такой подход выходит за границы утилитарности. Это сродни обладанию старым автомобилем. Каблуки — это ведь тоже неудобно, просто фантастическая жертвенность. Но женщины не отказываются от туфель на каблуках. Почему же архитектура должна быть очень удобной?

— У вас есть проект дома с тремя крышами. Это ваша идея или пожелание заказчика?

— Конечно, моя. У заказчика был квадратный фундамент, он собирался сделать на нем одноэтажный дом. По меркам того места, где он его строил, дом был довольно большим. Для того чтобы уменьшить восприятие объема, мы придумали некую расчлененность — получился такой трехчастный дом.

Фото: Le Atelier

— Бывали ли в вашей практике случаи, когда в ходе реализации проекта приходилось значительно превышать бюджет?

Конечно. Допустим, дом «Кино» получился существенно дороже, чем планировал заказчик. Никто никогда не знает, во сколько обойдется строительство индивидуального дома — есть лишь примерные представления об этом. Каждый проект мы делаем впервые — точная сумма станет известна только после того, как дом будет построен. Чтобы заранее знать цену, нужно строить по типовому проекту.

Дом «Кино»/Фото: Le Atelier

«Идеального решения с расширением Москвы нет, все — плохие»

— Как вы относитесь к идее реновации? Мне очень жаль сталинские пятиэтажки, на месте которых намечено возвести дома высотой 15–20 этажей, которые часто ни высокими потолками, ни удобными планировками похвастаться не в состоянии.

— Долгое время я был большим противником этой идеи, поскольку у меня была квартира в пятиэтажке, предназначенной под реновацию. Мне очень нравилось место, в котором я жил (в районе «Водного стадиона»), нравился дом с классными кирпичными стенами. Но проблема в том, что придумать альтернативу реновации очень сложно. У нас постоянно растущий город, причем растущий очень быстрыми темпами, с постоянно увеличивающимся населением.

По ряду причин Москва сегодня — самый комфортный город для жизни в России. Это объективно. Поэтому сюда все хотят переехать. Как быть в этой ситуации? При этом есть огромное количество районов с очень низкой плотностью, те же пятиэтажки.

Альтернативой реновации способен стать только бесконечный рост Москвы вширь, за пределы МКАД. Что это за собой повлечет? Необходимо будет строить дороги, вырубать леса, вместо природного комплекса формировать большие урбанизированные территории. Что лучше? Ситуация такова, что идеального решения нет, все плохие.

Недавно объявили результаты конкурса «Облик реновации», в котором участвовало много команд квалифицированных архитекторов. Они придумывали свои варианты того, как будут выглядеть районы после реновации — очень современные и прекрасные проекты.

«В “Москва-Сити” всё, что находится между зданиями, ужасно»

— Любое здание является памятником своей эпохи. Какие здания претендуют на то, чтобы стать символами нашего времени — 20-х годов XXI века?

— Я бы назвал проекты, связанные с благоустройством: парк «Зарядье», парк Горького, Крымская набережная. Конечно, парк Горького, с одной стороны, сталинский проект. С другой, там возникло огромное количество каких-то паттернов современной жизни. Этот проект удивительным образом сумел все объединить.

— А еще?

— По большому счету в последнее время в Москве, кроме жилья, ничего и не строится. Это достаточно яркий показатель эпохи. По сути то, что сейчас происходит, решает существующие проблемы.

— А как же «Москва-Сити»?

— Знаю, что многим нравится этот проект, но себя к их числу не отношу. Полонский (Сергей Полонский — в 2004–2011 годах владелец и руководитель одной из крупнейших девелоперских компаний Mirax Group. — Прим. ред.), построивший в таком климате башню «Федерация» (один из самых высоких небоскребов в Европе на 13-м участке ММДЦ — Прим. ред.) — великий человек, на мой взгляд.

Сейчас в Москве другая культура проектирования, другие требования к тому, как должно выглядеть пространство между зданиями. В «Москва-Сити» всё, что находится между зданиями, ужасно.

— Современная архитектура и массовое строительство — понятия несовместимые?

— Почему? Проектирование составляет всего 7–10% бюджета реализации. Если понимать под массовым строительством микрорайонную застройку 1970-х годов, оно оказалось не очень удачным. Среди того, что в настоящий момент возводится в Москве, есть вполне достойные варианты. 

Но дело в том, что городской проект не должен быть типовым — никогда и нигде. Застроить типовыми проектами много гектаров — просто отвратительно, мир не знает положительных примеров таких практик.

«Боязнь яркого цвета — страх сделать выбор»

— У вас есть аккаунт в Instagram, посвященный образцам народного зодчества. Где вы берете такие «шедевры»?

— Буквально везде: езжу по стройкам с авторским надзором, что-то попадается, фотографирую. Встречаются совершенно фантастические строения!

 В вашем проекте на «Щукинской» кухня была выполнена в черном цвете. Этот цвет был выбран клиентами?

— Мы нарисовали эскиз, клиентам понравилось. А что плохого в черном цвете?

Проект на «Щукинской»/Фото: Le Atelier

— Черный традиционно считается депрессивным…

— Может быть, вопрос в контексте? Есть в цветовой палитре так называемые прорабские цвета. Например, так красят стены в больницах: в голубоватый, желтоватый цвет — почему-то считается, что такие цвета не пугают. В России многие люди боятся цвета — неважно, какого. У них есть ощущение, что цвет будет совершать какое-то насилие. Если мы покрасим потолок в терракотовый цвет, он станет на нас как-то давить, делая нас несчастными.

Однако в других странах, культурах яркий цвет не является чем-то из ряда вон выходящим. Никто не боится покрасить комнату в ярко-оранжевый цвет и в ней жить. Это очень интересный феномен. Мне кажется, это история про некоторый страх вообще сделать выбор. Как будто когда красишь стены в желтоватый, ты не выбираешь, а если в терракотовый, ты словно становишься ответственным за свой последующий выбор.

Реконструкция старой квартиры на ул. Большой Пироговской/Фото: Le Atelier

Не думаю, что черный цвет имеет какое-то угнетающее свойство. Мы живем в культуре, где черный цвет традиционно является траурным. Но в других культурах траурным является белый цвет или, скажем, синий. Это просто традиция.

— Как с помощью цвета, геометрии зрительно увеличить пространство?

— Эффективнее всего на пространство влияет бюджет. Допустим, у человека есть комната площадью 15 кв. м. Человек собирается поставить в эту комнату диван, стол, два кресла, шкаф, стеллаж и тумбу с аквариумом. Да, и еще ковер. И при этом хочет, чтобы пространство, наполненное всеми этими прекрасными предметами, стало визуально больше.

Дом «Кино»/Фото: Le Atelier

Когда человек заходит в пустое помещение, ему всегда кажется, что оно маленькое. Почему? Дело в том, что мы не можем сопоставить масштаб. Для того чтобы маленькая комната казалась больше, нужно покупать маленькую мебель. Посмотрите на фотографии интерьера хрущевок — там всё маленькое: шкафчики, стулья, столики. Чем меньше предметы, тем лучше. Еще нужно, чтобы хозяева были невысокого роста, не стоит приглашать гостей высокого роста. Еще можно самому измельчать.

Понимаю, что ожидаемый ответ — про вертикальные полоски, увеличивающие высоту. Но все-таки думаю, что если хочется увеличить пространство, лучший вариант — заработать на это желание.

Подписывайтесь на наш канал в Telegram

#вторичка#город#инфраструктура#реновация#благоустройство#архитектура#интервью#москва#новостройка
вторичкагородинфраструктурареновацияблагоустройствоархитектураинтервьюмосквановостройка
Сейчас обсуждают
Аноним
19 марта 2024
редакцияeditorial@cian.ru