Эта история случилась со мной в самом конце 90-х. Однако,
смею предположить, что мораль ее не потеряла актуальности и в наши дни.
Моя трудовая деятельность на рынке недвижимости только
начиналась, и за плечами был опыт ряда сделок, вмещающий период не более 2-х
лет. Посетив один из адресов, и застав  в
нем веселую компанию, отмечающую сделку, которая, к сожалению, прошла без моего
участия, я направлялась прочь по тротуару, охваченная заботой о тех, кого еще
не успели перехватить коллеги по бизнесу. Вдруг, за моей спиной, раздался
голос, призывающий меня ко вниманию. Обернувшись, я заметила, что  мне навстречу спешит женщина, пару минут назад
за столом поздравлявшая  новоселов. Суть
ее просьбы заключалась в следующем: имея на плечах семью в количестве двух
совершеннолетних и разнополых детей, она мечтала осуществить действия,
связанные с обменом ее 2-х комнатного пространства на два совершенно
автономных, и не зависящих друг от друга, комфортабельных апартамента.  В первые две минуты разговора  удалось найти общие объединяющие моменты: мы
носили общее имя и имели по две штуки детей, к тому же, разнополых. На
следующий день, в офисе агентства, моя клиентка Люба поведала, что имеет в
собственности достаточно престижное жилье, а именно 2-х комнатную квартиру
новой планировки в центре города, площадь которой, по тем временам, была
пределом мечтаний каждого серпуховича. 
Однако, выросшие дети не могут мирно сосуществовать на данных квадратных
метрах, и поэтому принято решение разъехаться. Имеющаяся в наличии площадь
позволяла почти без труда осуществить обмен на 1-но комнатную новой планировки
в том же районе и хорошую комнату тоже в центре, в малонаселенной квартире.
Оказалось, что жилье до сих пор не приватизировано, однако, при наличии 3-х
совершеннолетних зарегистрированных , это не было проблемой. Покупатель нашелся
практически тут же. Вал военных сертификатов, с которыми, после кризиса 98-го,
мало кто хотел иметь дело, позволяли свободно и без доплат обеспечивать жильем
тех военнослужащих, которые приняли решение получить бумагу, обещающую им
жилье. Мало кто из них верил в реальность осуществимого и иначе, чем ругательским
словом «Ваучер», эти «листки счастья» никто не называл. Кстати, и не по теме,
их обладателями в конце 90-х были военнослужащие в звании не выше майора.
(Понятно без объяснений, почему высший руководящий состав не стремился тогда
поменять перспективу ведомственного жилья на клок бумаги – никто не верил в
реальность осуществимого). И вот один из таких камикадзе от вооруженных сил
прибыл в родной город, чтобы с помощью бумажного ваучера обзавестись жильем.
Предложенный мною  вариант 2-х комнатной
квартиры в центре города его очень заинтересовал, и перспектива подождать, пока
закончится приватизация, не смутила. На следующий день мы отправились
знакомиться с квартирой. После двух звонков, дверь в общий тамбур на 2 квартиры
распахнулась и на пороге нас встретила улыбающаяся Люба, в ногах которой
мешался мальчик лет 4-х,5-ти. Поздоровавшись, мы прошли в квартиру, куда перед
этим прошмыгнул и мальчуган. Спрятавшись от взрослых в уголке квартиры, он
больше ничем не обнаруживал своего присутствия и не мешал переговорам. Пока
бравый военный обозревал апартаменты, я попыталась выяснить у Любы, а кто,
собственно, есть мальчик. Её ответ поверг меня в недоумение.-  «А, не обращайте внимание. Это просто Коля.»
- «???». Квартира понравилась сразу, и было принято решение оформлять сделку
после того, как закончится приватизация на всех членов семьи, прописанных по
данному адресу. В выписке из домовой книги информация соответствовала
заявленной: 3 совершеннолетних члена, в родстве соответственно брат, сестра и
их мама Люба. Однако, образ веселого Коли не давал покоя. Я вызвала Любовь на
серьезный разговор с пристрастием. «Кто же такой Коля, так весело скакавший по
квартире?»  - «Да  его уже нет!»- «успокоила» меня Любовь.
Сглотнув комок страха, я поинтересовалась:  «Как нет?»  - «Мы его обратно отправили, в Тульскую
область, к сестре.» Ситуация яснее не стала и я продолжила следствие. Судя по
возрасту, Коля тянул на первенца Любиного сына или дочери. «Да, нет»- чисто
по-русски возразила Люба. «Сын Серега жениться не собирается, да и дочка Танюшка
тоже.» - «Может это внебрачный?.., а Таня стесняется?» - участливо спросила я.
Люба продолжала мяться, но, поскольку правдоподобные версии у меня закончились,
ей пришлось признаться. «Это мой сынок, младшенький»…Мхатовская пауза, когда я
пыталась осмыслить, как 5-ти летний ребенок вдовы с 10-ти летним стажем мог
отсутствовать по месту ее регистрации, затянулась. Люба молчала как партизан.
«Пытки» продолжились. В результате выяснилось, что Коленька, которому на вид нельзя
 было дать более 5-ти, оказался 7-ми
летним парнем, рожденным Любовью от ее «последней любови» и отданный на
воспитание двоюродной Любиной сестре в Тульскую область. Семь лет ребенок рос
как в поле былиночка, а родственники особо не озадачивались проблемой
отсутствия его регистрации по какому бы то ни было адресу, а также его
развитием и обучением в учреждениях народного образования.  Естественно, что дальше всё встало на свои
места, и Коленька был наделен собственностью в виде 1-но комнатной квартиры, в
которую вместе с ним въехали старшая сестра Таня и мама Люба. Естественно,
органы опеки поставили на учет Коленьку, владельца изолированной собственности.
Естественно, Хеппи-энд.  Мораль в
следующем: кто, как ни риэлтор, более всего заинтересован в чистоте и
прозрачности сделки. Кто из посредников, намеревающихся долго и плодотворно
трудиться на этом поприще, заинтересован в сокрытии информации, могущей повлечь
отрицательные последствия? Ежедневно разбираясь в перипетиях человеческих
историй и судеб, риэлтор имеет особое чутье на опасности, подстерегающие его
заказчиков на пути к мечте о новом жилье. Доверяйте профессионалам. Мы привыкли
идти к доктору, когда «почки отваливаются», бежать к юристу, когда попали в
сложную ситуацию. Займитесь профилактикой, не доводите до болезни. Пусть
профессионал проверит, «где прячется Коленька».