Дмитрий Безуглов, переводчик и куратор публичной программы Уральской индустриальной биеннале современного искусства, живет в Юго-Западном районе Екатеринбурга. На прогулке он объяснил, зачем проводить художественные выставки на окраинах, рассказал, почему ему грустно, когда российские города становятся похожими на европейские, и показал, как в старых дворах случайно рождается искусство.
Лабиринты одинаковых «панелек»
На улице Посадской я живу с трех лет — с тех пор, как родители купили тут квартиру в 1994 году. Среди здешних домов легко потеряться, потому что все «панельки» выглядят одинаково. В последний раз я заблудился, когда мне было 25: ранним утром возвращался с вечеринки и не мог попасть в свой подъезд. Потом выяснилось, что вместо третьего корпуса ломился во второй: разница между ними — лишь в цвете дверей, что, конечно, было невозможно заметить без света.
Юго-Западный — это типовой, прогулочный и печальный район, но я бы точно не назвал его опасным. Это, кстати, подтверждает исследование «Механика Москвы», в котором сравнили официальную статистику преступлений в разных районах города с представлениями жителей этих мест о количестве нарушений. Например, если парк слабо освещен, он, скорее всего, представляется опасным, хотя освещение — неверный параметр для оценки криминальности.
К тому же Юго-Запад — практически центр: отсюда можно быстро дойти до любых активностей. За полчаса я пешком добираюсь до работы в ГЦСИ, летом этот же путь проделываю на велосипеде минут за двадцать. Однажды на нем же добрался до бабушки на Эльмаш: за час беспрерывной езды заметил, что ехать по центральным улицам довольно комфортно ― благодаря Чемпионату мира по футболу широких тротуаров с бесшовным покрытием у нас стало больше. Однако при выезде из центра город уже становится неудобным: пространства сужаются, качество асфальта падает, а я не умею ездить вместе с машинами, поэтому приходится ехать по тротуару и мешать людям. Хотелось бы, чтобы бесшовных трасс в городе стало больше. Было бы здорово, если бы появлялись отдельные дорожки, но это возможно лишь с большой перестройкой всей транспортной сети.
Искусство, которое уходит из центра
В октябре 2010 года команда первой Уральской индустриальной биеннале устраивала круглый стол. На нем обсуждалось, что было бы здорово проводить выставки не только в центре. Так посетители будут оживлять отдаленные районы, привлекать туда бизнес, разгружать движение по центральным улицам. Полагаю, что этой же логикой руководствовалась куратор Женя Чайка, на второй биеннале открывшая выставку программы арт-резиденций на «Екатеринбург Арене». На четвертой — по тем же причинам — в ДК «ВИЗ» проходило грандиозное музыкально-театральное шоу, оратория «Огни Урала». А пятую биеннале почти полностью провели на Оптико-механическом заводе в Парковом районе. Туда приехало даже больше человек, чем на предыдущую выставку в Приборостроительный ― 115 тысяч.
Но по утверждению социологов Елены Раевских и Максима Жаффре, простой перенос модной активности на городскую периферию никак не отразится на жителях отдаленного района. Просто туда чуть чаще будут ездить те люди, которые обычно собираются в центре. Так что для повышения активности на окраинах нужны не временные пространства, а постоянные. Например, это получилось у ЦК «Орджоникидзе», где проходят спектакли, выставки и фестивали. Так же работает резиденция Шишимская горка, которую открыла «Брусника» вместе с «Культурным транзитом». Теперь художники могут бесплатно использовать это пространство для работы, а местные жители — посещать выставки. Кроме того, компания Magna Tech готовит интересный проект на Уралмаше ― там собираются открыть кинотеатр, совмещенный с культурным центром для лекций и обсуждений.
Культура ― лишь один из факторов, который меняет маршрут горожанина, ― еще требуется целая сеть из других заведений: рестораны, магазины, кафе
Подобная децентрализация оздоравливает город. После работы ― для досуга ― все едут в разные стороны, создают новые маршруты, отчего пространство не замыкается в центре. Однако культура ― лишь один из факторов, который меняет маршрут горожанина, ― еще требуется целая сеть из других заведений: рестораны, магазины, кафе. Такие созвездия из разных проектов ― от гастрономических до выставочных ― могут создавать множественные центры ― о чем мечтают некоторые исследователи и городские планировщики.
Екатеринбург глазами европейских архитекторов
Когда только начался карантин, я боялся, что синхронные переводы просто встанут на паузу и поддерживать себя будет нечем. На деле ― они спокойно «переехали» в онлайн, и иногда было даже комфортнее, чем очно. Видеозвонок делает работу более формальной, так что исчезает возможность поболтать на сторонние темы: например, о том, как спикер воспринимает город, в котором оказался. В Екатеринбурге, во время живых выступлений, я периодически перевожу вопросы о городе, заданные из зала, но спикеры с оригинальным ответом были большой редкостью. Например, музыканты, оказавшиеся у нас в разгар тура, вежливо отвечали, что им все понравилось, хотя их опыт сводился к выступлению и поездке на автобусе в отель.
А бывает, что человек больше погружается в пространство, и тогда возникают интересные беседы. Например, архитектор Джон Вайлз, сооснователь и управляющий партнер архитектурного бюро Jestico + Whiles, тепло отзывался о наших зеленых зонах и дворах. А несколько дней назад мы говорили со швейцарской художницей Оливией Видеркер, которая уже пару месяцев изучает материалы о Екатеринбурге. Ее заинтересовала история конструктивизма, и она решила больше узнать о городе и его архитектуре.
«Панельки» еще служат телепортом в специфическое екатеринбургское настроение
А когда для перевода я отправился с «Архитекторами.рф» в Швецию, нас пригласили на выставку «Панели, легкие на подъем». Это красивый кураторский и исследовательский проект, посвященный истории панельного строительства в Европе и Латинской Америке. Экскурсию вел историк архитектуры Эрик Штенберг, и он обратил особое внимание на преимущество «панелек», о котором мы редко думаем в России. Нас такое жилье часто раздражает, а на самом деле, квартира в подобном доме ― настоящий конструктор, где можно переставлять все стены, кроме несущей. Эту свободу не дают ни новые ЖК, ни квартиры в архитектурных памятниках. Возможно, дело в деньгах ― их, по словам Эрика, на перестройку «панелек» не хватает и в Швеции. А у нас и вовсе перед глазами опыт московской реновации: мы просто вычищаем вторичный фонд, заполняя его новыми домами.
Очень маленький огромный мир
«Панельки» еще служат телепортом в специфическое екатеринбургское настроение. Как-то в Дрездене я ждал трамвай, небо было серого цвета, а вокруг — панельные здания и грустные люди. Я вглядывался в эту толкучку и переживал момент, в котором все было, как в Екатеринбурге. Похожее чувство поймал и в Лиссабоне. Мы гуляли по старому городу: там разрушенная дорога, лавочки, детский сад, а рядом сидят мужики и пьют пиво. Таким образом, что-то специфически русское оказывалось универсальной вещью.
Подобные моменты не всегда связаны с пыльным и грустным городом: они могут касаться и традиционно приятных переживаний, в основном связанных с сервисом. Например, классный кофе я могу попить как в Лиссабоне и Дрездене, так и в Екатеринбурге и Казани. Выходит, что по всему миру мы вписываем себя в одни и те же места со скандинавским дизайном, классным кофе и одинаковыми людьми с «макбуками». Можно двигаться, меняя город за городом, но не переживать смену обстановки, потому что будешь ходить примерно в те же места.
Тем интереснее ломать привычный маршрут в городе, сбегать от типизации и находить что-то новое. Главное ― внимательно присмотреться. Например, на прогулке с вами я прошел мимо дома, у которого в последний раз был 26 лет назад. Тогда я тащился за мамой, обреченно отводящей меня в детский сад. А сейчас вижу на одной из стен закрашенные коммунальными службами рекламные теги. Получившиеся фрагменты теперь интересно сосуществуют с другими надписями, образуя целостный принт.
